День дурака и российская правовая система от 1937 года до наших дней

День дурака и российская правовая система от 1937 года до наших дней

Я немного задержался с этим материалом — 25 марта прошло первое заседание Нагатинского суда по делу Петра Милосердова «по существу». 14 месяцев спустя после ареста обвиняемого ему, наконец, объявили в чем его обвиняют, и такое сложилось впечатление, что День дурака в отдельном судебном заседании наступил на неделю раньше. Кажется, судья, и та с трудом сдерживала улыбку, слушая, как «семь лет назад неназванные лица создали неназванное экстремистское сообщество, цели и задачи, а также участники которого пока не известны…» И так далее.

В общем, фельетон складывался сам собой, но одно обстоятельство было совсем не смешным — хорошо знакомый мне человек уже больше года находится в тюрьме просто неизвестно за что, и, судя по всему, имеет шанс задержаться там еще надолго. Трагический какой-то фельетон выходит, хотя «отсидеть ни за что» в нашей сегодняшней действительности — обычное дело.

Получается фельетон про всю нашу жизнь. А заодно про 1937 год, который, оказывается, никогда не заканчивался, только действующие лица и исполнители менялись.

Четыреста дней без суда и следствия за право сказать «нет»

Стесняться абсолютно некого — изо дня в день на судебных заседаниях по «делу Милосердова» меняются разные вполне видные деятели, журналисты, общественные деятели, а «по существу» и не по существу система предлагает нам выслушивать плохо систематизированный бред, как много лет назад в Казахстане группа российских граждан из двух человек создала «экстремистское сообщество», которое с тех пор вообще никак себя не проявило и которого вообще никто не видал, но цель «сообщества» была грандиозна в своем злодействе — «изменить основы конституционного строя в Казахстане».

Как точно заметил адвокат, нам до сих пор не известно, есть ли в конситуции Республики Казахстан «основы конституционного строя» как таковые, но вот в Уголовном кодексе Российской Федерации такого деяния, то есть усилий сменить конситуционный строй в другом государстве, буть то Казахстан, США или, не приведи господь, Украина — не предусмотрено. То есть тысячи российских добровольцев на Донбассе могут пока спать спокойно, к суду их не привлекут пока…

Впрочем, свое отношение к «делу Милосердова» изложил сам Милосердов в суде, передав текст за своей подписью судье. Вот текст.

***

Предъявленный мне в качестве обвинения документ — это плод совместного творчества Следственного Комитета РФ и Управления защиты конституционного строя ФСБ. Прокуратура к нему отношения не имеет, она всего лишь поставила на нем свою визу, что, впрочем, не делает прокуратуре ЦАО чести. Негоже ставить подпись под фальшивкой.

При чем тут ФСБ? А при том, что сотрудники именно этой организации (если конкретно, фамилия сотрудника Бондарев) требовали от меня ложных показаний в отношении Александра Поткина, хорошо мне известного. Именно потому, что я отказался дать подобные показания, и было возбуждено в отношении меня данное уголовное дело, в котором я представлен якобы сообщником Поткина в деле подготовки госпереворота в Казахстане.

Правда же заключается в том, что в конце 2012 года я действительно несколько дней был в Алма-Ате, где проводил социологическое исследование, встретившись с несколькими казахстанскими общественными деятелями. Отчет об исследовании я, в соответствии с договоренностью, отдал Поткину и на этом прекратил всякие контакты с ним по казахской тематике.

Искусственный, заказной характер обвинения подтверждает и еще один факт. События, в которых я якобы обвиняюсь, имели место в начале 2012 года, а я был арестован в начале 2018-го. Отметим, что срок давности по вменяемому мне преступлению, — 6 лет. И в начале 2018 года он уже истек.

Для того, чтобы иметь хотя бы формальные основания для привлечения меня к уголовной ответственности, было состряпано постановление следствия о моем розыске — якобы я два с половиной года находился в федеральном розыске. Для поддержки этой версии в материалы уголовного дела был вложен чей-то паспорт, изъятый, согласно материалам уголовного дела, из кармана сотрудника МВД. Паспорт, который я якобы подделал. Когда, где, как я мог его подделать, а главное зачем — в обвинении не говорится.

Таким образом, я могу сформулировать свое отношение к содержанию обвинения одним словом: ложь.

Но есть еще формально-юридическая сторона вопроса, и с этой точки зрения обвинение также не выдерживает критики.

Во-первых, в основе обвинения лежит обвинение в покушении на основы конституционного строя республики Казахстан. Но конституционный строй других стран не охраняется Уголовным кодексом РФ — ни конституционный строй Казахстана, ни США, ни Украины.

Во-вторых, сам Казахстан не имеет ко мне правовых претензий, о чем свидетельствует официальный ответ Казахстана.

В-третьих, даже если встать на точку зрения обвинения и признать проведение социологического исследования преступным деянием (что абсурд!), совершенным в интересах некоего экстремистского сообщества, то даже в этом случае речь может идти только об уголовном преследовании по части 2 статьи 282.1 УК РФ, то есть участии — подчеркну, неумышленном — в деятельности экстремистского сообщества, но никак не его организации.

Но и в этом случае уголовное исследование должно быть прекращено по примечанию 1 к статье 282.1 УК РФ, которая гласит, что «лицо, добровольно прекратившее участие в деятельности экстремистского сообщества, освобождается от уголовной ответственности».

Таким образом, предъявленное мне обвинение несостоятельно — ни содержательно, ни формально-юридически.

И мне искренне жаль представителей прокуратуры ЮАО, которые вынуждены поддерживать в суде эту «липу», к которой они не имеют никакого отношения.

Завершая свое выступление об отношении к обвинению, я хочу заявить, что считаю обвинение ложным, юридически несостоятельным. И я в ходе процесса приложу максимум усилий для вызова в суд фальсификаторов этого процесса, то есть сотрудников ФСБ, которые меня шантажировали, а также якобы пострадавшей стороны — конституционного строя Казахстана. Мы будем ходатайствовать о вызове гарантов конституционного строя Казахстана — Касым-Жомарта Токаева и Нурсултана Назарбаева. Пусть расскажут, как лично я повредил их строю.

Я искренне надеюсь, что Нагатинский суд будет судить меня, основываясь на внутреннем убеждении, а не по политическому заказу.

Милосердов П.К.

***

Вот все так и есть, кроме последней фразы — после целого ряда разных судов по делу о несуществующем преступлении особенные надежды на Нагатинский или какой-либо вообще другой суд выглядят несколько натянуто. И когда судья перенесла очередное слушание на 5 апреля довод Милосердова о том, что он и так давно сидит и затягивать дело не стоило бы, кажется, не нашел отклика у судьи с ее «внутренним убеждением». Что-то подсказывает мне, что Нурсултан Назарбаев будет долго ехать в Нагатинский суд, чтобы дать там показания…

Да и зачем ему ехать, если в деле и без того есть ответ из генеральной прокуратуры Республики Казахстан о том, что никаких претензий к Петру Милосердову они не имеют? То есть если бы Милосердову случилось бежать из-под ареста в России, то он смело мог бы скрыться в Казахстане и жить там спокойно!

***

Отдельнный эпизод этого дела — это история с фальшивым паспортом на имя какого-то никому не известного человека, в который была вклеена фотография Милосердова. Загаждочный эпизод, поскольку совершенно непонятно, зачем бы Петру это было нужно?

В суд 25 марта был вызван свидетель Михайленко — оперуполномоченный того ОВД, куда Петра после задержания доставили 14 месяцев назад. И рассказал, что паспорт появился… из кармана понятого, некоего гражданина Шанина, участвовавшего в задержании. Вот этого Шанина оперуполномоченный свидетель досмотрел, составил протокол об изъятии паспорта, а Милосердова он, похоже, и в глаза не видел — хотя на суде сказал, что «видел мельком» и плохо запомнил…

То есть вырисовывается картина «преступления»: в ОВД приезжает Шанин, привозит Милосердова в наручниках и достает якобы фальшивый паспорт Петра. В суде так и прозвучало — паспорт появился из кармана оперуполномоченного при досмотре в ОВД.

В протоколе досмотра самого Милосердова никаких паспортов, естественно, нет. Рюкзак, брючный ремень, расческа, наличные деньги — есть, а паспорта нет.

И самого Шанина, что интересно, тоже нет! Суд и взял время до 5 апреля, чтобы следствие нашло этого самого Шанина и доставило его в суд. Или не нашло. Или не доставило — как получится. 

Зачем весь этот цирк с паспортом — тоже понятно. Следствия надо было как-то обосновать то, что Милосердов долгое время числился в розыске, при этом живя у себя дома, ведя вполне публичный образ жизни и даже работая в Администрации Московской области и получая там зарплату, естественно, по собственному, а не по поддельному паспорту.

Как видим, суд мог заподозрить, что следствие могло фальсифицировать доказательства по делу, но, разумеется, не заподозрил. Только вызвал «свидетеля», а не предложил доставить его как подозреваемого.

Так что ассоциации с 1937 годом совсем неслучайны.

С Днем дурака тем более.

Хотя Путин уже подписал закон «об оскорблении власти», и запросто можно заподозрить в этом «оскорбление», тем более совершенное при участии непределенного числа читателей, то есть совершенное в составе организованной группы и по сговору… В таком случае прошу ассоциации считать непроизвольными, возникшими случайно на фоне деятельного раскаяния.

А заодно провести лингвистическую экспертизу известной сказки «Золотой ключик», содержащую упоминания некой «Страны дураков», могущей содержать в скрытой форме оскорбление какой-нибудь государственности.

Спешить-то некуда, Милосердов сидит уже 14 месяцев, наверно, привык, прижился в тюрьме. У нас же хорошие тюрьмы, просто замечательные! На свободе-то куда хуже…

Предыдущая запись Четыре признака, что ваш кашель может быть чем-то серьезным
Следующая запись Одно-единственное упражнение, которые сдвинет вес с мертвой точки

Ваш комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Чтобы отправить комментарий, разрешите сбор ваших персональных данных .
Политика конфиденциальности

Яндекс.Метрика